Он много лет служил хозяйке,
Очаг семейный сторожил.
Но был он не мохнатой лайкой
И с псами с улиц не дружил. Не лаял он о благородстве
И ночью людям спать давал,
Любил нейлоновые кости
И бок подпалевый лизал. Но старость - это обвиненье
И самый строгий приговор!
Как нет у старости прощенья.
Тускнеет жизненный узор. Его толкнули за ворота,
Калитку заперли за ним!
Теперь он жив одной заботой,
Он нынче голодом гоним! Так вот в чём дело, гордый псина!
Хозяйке ноги не лизал!
И не вилял хвостом, тварина,
И сына как-то покусал! Теперь ты жив одной заботой,
Ты, нынче, голодом гоним.
За каждым домом страх животный,
И ты повсюду только с ним! 2001 г.
|
